Накануне очередной российской праздничной многодневки в информационно-политический оборот была введена «прорывная идея» о том, как повысить эффективность борьбы с терроризмом на Северном Кавказе. На этот раз инициатива исходила от руководителя Следственного комитета при генеральной прокуратуре (СКП) Александра Бастрыкина.
4 марта 2010 года на заседании коллегии Генеральной прокуратуры Бастрыкин коснулся такой проблемы, как оптимизация работы правоохранительных структур в Северокавказском регионе. С его точки зрения, этому должны помочь регистрация всех беженцев и вынужденных переселенцев, приезжающих на территорию Северо-Кавказского федерального округа (СКФО). Помимо этого были высказаны также такие предложения, как перерегистрация всех автомобилей на территории проблемного региона с одновременным введением для них новых номерных знаков, создание за счет внутренних войск МВД России региональной комендатуры, которая вела бы круглосуточное наблюдение и патрулирование (включая и использование видеоаппаратуры). Среди инициатив Бастрыкина было также предложение об усилении охраны следователей: «Заявления, что инструментом следователя является только авторучка, явно устарели на Северном Кавказе. Сотрудников СКП необходимо обеспечить стрелковым оружием для самозащиты, а также спецсредствами и бронированным транспортом». Но, пожалуй, главным «хитом» руководителя СКП стало предложение провести дактилоскопическую и геномную регистрацию (то есть, проще говоря, наладить процесс сбора отпечатков пальцев и данных ДНК).
Практически сразу же после запуска данных инициатив в оборот, они подверглись жесткой критике со стороны правозащитников. По мнению Олега Орлова (имеющего многолетний опыт работы на Северном Кавказе), реализация предложений главы СКП, по сути, является дискриминацией, поскольку «масса людей воспримет эту инициативу как личное оскорбление», что в свою очередь «может крайне негативно сказаться на межнациональных отношениях». Известный адвокат Сергей Антонов задался риторическим вопросом: «Интересно, что ответят господину Бастрыкину его подчиненные следователи, которым придется дактиласкопировать жителей Северного Кавказа. Он и так жалуется, что следователей убивают, что они в сложных условиях работают».
На сегодняшний день до конца не ясно, найдут ли поддержку «на самом верху», скажем мягко, неоднозначные предложения руководителя СКП. Однако стоит отметить, что Александр Бастрыкин не в первый раз выступает с инициативами по Северному Кавказу. Он уже ставил под сомнение целесообразность работы судов присяжных в этом регионе. Так в начале февраля этого года он предложил ввести мораторий на их деятельность в «отдельно взятом регионе». По его мнению, «вынесенные по некоторым делам на Северном Кавказе вердикты присяжных не только вызвали серьезные сомнения в их объективности, но в некоторых случаях были явно неправосудными. В связи с тем, что коллегии присяжных заседателей формируются из местных жителей, представляющих несколько местных тейпов, в соответствии с местными обычаями, они нередко опасаются выносить обвинительный вердикт в отношении людей, лично им не причинивших вреда. Это ведет к дискредитации судебной власти». Между тем, уже в марте высшая судебная инстанция страны Конституционный суд приступил к рассмотрению дела о законности корректировок уголовного законодательства (в частности, изъятие статьи «терроризм» из юрисдикции судов присяжных). В уже упомянутом нами выше мартовском выступлении Бастрыкин выразил надежду на принятие Конституционным судом «правильного решения».
Заметим в этом же контексте, что предложения по введению моратория на суды присяжных в кавказском регионе не появились сами по себе. Очень схожие мысли звучали и раньше февраля 2010 года из уст высших руководителей страны. Еще 19 августа прошлого года в Ставрополе Дмитрий Медведев провел Совещание «О мерах по стабилизации социально-политической обстановки и нейтрализации террористических и экстремистских угроз в Северо-Кавказском регионе», в ходе которого он предложил изменить территориальную подсудность по делам, связанным с террористической и экстремистской деятельностью: «Если не можем качественно привлечь к ответственности бандитов здесь, на Северном Кавказе, будем делать это в другом месте — в Москве, Санкт-Петербурге, на Камчатке. Они (бандиты) должны быть наказаны», - резюмировал тогда президент. И, наконец, в декабре 2009 года президент РФ подписал ряд законов, предполагающих изменение территориальной подсудности обвиняемых в терроризме. Поэтому нельзя исключать, что при определенных обстоятельствах идеи, озвученные руководителем СКП 4 марта 2010 года, когда-нибудь (возможно, что и не в краткосрочной перспективе).
В этой связи хотелось бы рассмотреть инициативы главы СКП более внимательно. Сегодня в российских СМИ нет недостатка в комментариях правозащитников, юристов, даже северокавказских чиновников с негативными оценками предлагаемых нововведений (в особенности это касается всеобщей дактилоскопии и смены автомобильных номеров). В самом деле, добровольно-принудительные проверки и взятие личных данных могут вызывать вопросы с точки зрения нарушения личных прав. Однако, с нашей точки зрения, на проблему нужно смотреть шире, не замыкаясь лишь в проблематике гражданских и человеческих прав. Сегодня среди представителей правоохранительных структур (и вообще властей) модно делать ссылки на США и Британию, которые в борьбе с терроризмом готовы пожертвовать и демократическими нормами, и правами отдельных граждан. Где у нас опыт Запада оказывается востребованным, так это там, где речь ведется о внедрении элементов полицейского государства на нашей родной почве. Между тем, зададимся простым, на первый взгляд, вопросом: «Что изменила всеобщая секьюритизация в Америке в решении таких проблем, как Афганистан, Ирак, Ближний Восток?» Поставлена ли на колени пресловутая «Аль-Каида»? Сдаются ли в страхе талибы? Идет ли на спад «девятый вал» исламского фундаментализма внутри самих западных стран (не говоря уже о восточных государствах)? Думается, что ответы на эти вопросы слишком очевидны, если мы посмотрим на операцию «Моштарак» в Афганистане или очередной виток насилия в зоне израильско-палестинского конфликта? И плюс ко всему, тотальная дактилоскопия и «биометризация» всей страны не сделала граждан США более уверенными в себе и не принесла им ощущения собственной безопасности.
Однако ситуация на российском Северном Кавказе разительно отличается от афганской или иракской проблемы. В конце концов, не победив «мировой терроризм» на «Большом Ближнем Востоке» США могут оттуда уйти. Да, с огромными издержками и для своей репутации, и для своего международного положения, и даже для внутренней безопасности. Но Северный Кавказ - это не Ирак для России (хотя многие федеральные чиновники в своем отношении к этому региону не многим отличаются от отношения среднего американца к ближневосточной стране). Если мы каждодневно повторяем тезис о том, что республики СКФО - неотъемлемая часть нашей страны, то имеет ли смысл собственными руками создавать «на отдельно взятой территории» России «особые порядки»? С чего начался распад Грузии? С того, что абхазским и осетинским политическим движениям было запрещено принимать участие в общенациональных выборах в парламент. Имей абхазы или осетины свою фракцию в грузинском парламенте, и влияй на общий бюджет, возможно, сегодня Тбилиси не плакал бы о «20% утраченной территории». Увы, но российские руководители, справедливо критикуя Грузию, не пытаются извлечь уроков из ее развала. А они таковы, что принцип «территория важнее населения» разрушает единство страны, противопоставляет одни народы другим. Ведь введение повальной дактилоскопии на Северном Кавказе будет не только способствовать росту русофобских настроений. Оно подхлестнет ксенофобию и банальный страх во внутренних регионах страны, создаст тысячу новых барьеров между русскими и народами Кавказа (от блок-постов до дополнительных проверок в аэропортах, которые и без того существуют, напоминают нам, что не только Владикавказ или Грозный, но и Минводы с Ростовом находятся «под особым подозрением»).
Озвученные 4 марта 2010 года инициативы рождают тревогу еще и потому, что основываются не на реальном знании Кавказского региона, а на стереотипах массового сознания и псевдоэкспертного сообщества. Чего стоит аргумент про засилье «тейпов» на Северном Кавказе! В этой связи хочется, чтобы российские руководители чаще заглядывали в научные труды, где о действительной (а не фантомной) роли тейпов и родовых структур уже давно все написано. «Представление о Чечне как монолитной тейповой конфедерации, вытекающее из этой концепции заключение о «дикости» или «хищничестве», как имманентных неизменных национальных чертах чеченцев, не соответствуют свидетельствам источников, и не может быть принято. И только рассмотрев начинающийся процесс разложения родовых отношений в Чечне, процесс постепенной дифференциации патриархального общества с появлением здесь рабства, выделением сильных родов и созданием частной собственности на землю, можно правильно оценить политические события, происходившие в то время». Процитированный выше фрагмент взят из книги «Кавказские войны и имамат Шамиля», написанной в 30-е гг. прошлого столетия видным отечественным кавказоведом Николаем Ильичем Покровским. Фрагмент актуальный и в наше время, когда о Кавказе судят не по данным фундаментальной науки, а по неграмотным псевдоаналитическим запискам и медийным клише! Отсюда и стремление представить кавказскую коррупцию не как часть системного общероссийского явления, а как этнографический заповедник.
Непраздный вопрос, а где уверенность в том, что регистрация автомобильных номеров или сбор отпечатков пальцев будут проводить ответственные и честные работники? Не превратится ли этот сбор в дополнительный источник финансовых поступлений для дельцов во власти и от власти? И не правильно ли сначала исправить государственные инструменты, очистив их от порчи (калька слова «коррупция»), перед тем, как ставить перед ними новые «контрольные вопросы»?
И последнее соображение (по порядку, но не по важности). Борьба с терроризмом, как минимум, требует понимания предмета самой борьбы. Приходится повторять уже в тысячный раз, что террористическая активность- это не криминально мотивированное деяние, а способ политического противостояния кому-либо. И для того, чтобы быть успешным в антитеррористической деятельности, надо не «пальчики проверять», а искать пути снижения популярности тех идей, которые заставляют людей взрывать себя и убивать других. «Пальчики» и «блок-посты» были и в Северной Ирландии, и в стране Басков, и на Корсике. Однако успехи в снижении террористической волны во всех отмеченных выше случаях достигались не полицейскими, а политико-идеологическими методами. Впрочем, нам для этого требуется очень немного: реабилитировать политику, подмененную нынче пиаром и пропагандой, вернуть конкуренцию идей и взглядов. Тогда, возможно появятся более реалистичные проекты по противодействию мастерам тротила.
